Страница 2 из 3 ПерваяПервая 123 ПоследняяПоследняя
Показано с 16 по 30 из 42

Тема: ох уж эти монологи!

  1. #16
    Местный Аватар для лариса львовна
    Регистрация
    25.12.2010
    Адрес
    г.Лукоянов Нижегородская область
    Сообщений
    462
    Поблагодарил Поблагодарил 
    252
    Поблагодарили Поблагодарили 
    37
    Поблагодарил в

    18 сообщениях

    По умолчанию

    MilaK, спасибо за поддержку темки!думала что не интересна и помрёт ...

  2. #17
    Местный Аватар для MilaK
    Регистрация
    31.07.2010
    Адрес
    г. Лысьва
    Сообщений
    116
    Поблагодарил Поблагодарил 
    5
    Поблагодарили Поблагодарили 
    13
    Поблагодарил в

    6 сообщениях

    По умолчанию

    Пожалуйста большое :) На самом деле очень нужная тема, и монологи Вы выкладываете очень красивые и нужные, мне кажется просто тема потерялась в обилии всего на форуме. Только я недоумеваю... не нашла ни одного монолога, которые публиковала, странно...

  3. #18
    Местный Аватар для лариса львовна
    Регистрация
    25.12.2010
    Адрес
    г.Лукоянов Нижегородская область
    Сообщений
    462
    Поблагодарил Поблагодарил 
    252
    Поблагодарили Поблагодарили 
    37
    Поблагодарил в

    18 сообщениях

    По умолчанию

    Странно!Но я же их читала!Надо будет разобраться!

  4. #19
    Местный Аватар для MilaK
    Регистрация
    31.07.2010
    Адрес
    г. Лысьва
    Сообщений
    116
    Поблагодарил Поблагодарил 
    5
    Поблагодарили Поблагодарили 
    13
    Поблагодарил в

    6 сообщениях

    По умолчанию

    Восстанавливаю справедливость. Публикую еще раз.
    Рей Бредбери. Апрельское колдовство
    Высоко-высоко, выше гор, ниже звезд, над рекой, над прудом, над дорогой летела Сеси. Невидимая, как юные весенние ветры, свежая, как дыхание клевера на сумеречных лугах... Она парила в горлинках, мягких, как белый горностай, отдыхала в деревьях и жила в цветах, улетая с лепестками от самого легкого дуновения Она сидела в прохладной, как мята, лимонно-зеленой лягушке рядом с блестящей лужей. Она бежала в косматом псе и громко лаяла, чтобы услышать, как между амбарами вдалеке мечется эхо. Она жила в нежной апрельской травке, в чистой, как слеза, влаге, которая испарялась из пахнущей мускусом почвы.

    "Весна... - думала Сеси. - Сегодня ночью я побываю во всем, что живет на свете"

    Она вселялась в франтоватых кузнечиков на пятнистом гудроне шоссе, купалась в капле росы на железной ограде. В этот неповторимый вечер ей исполнилось ровно семнадцать лет, и душа ее, поминутно преображаясь, летела, незримая, на ветрах Иллинойса.

  5. #20
    Марина АДМИНовна :) Аватар для Mazaykina
    Регистрация
    22.01.2007
    Адрес
    Германия, Потсдам
    Сообщений
    7,755
    Поблагодарил Поблагодарил 
    697
    Поблагодарили Поблагодарили 
    2,186
    Поблагодарил в

    237 сообщениях

    По умолчанию

    MilaK,
    на вопрос - почему были удалены ваши посты, я ответила в теме, где автор задала его. Здесь повторю: модератор удалила ваши сообщения по причине их дублирования. Видимо уже в разделе эти монологи выкладывались. Посмотрите темы.
    [IMG]http://s.******info/1ecbb87f39797eb81f3180e12b36d7e6.gif[/IMG]
    Не наследи в душЕ, осторожно топай

    Тупой ничего не прощает и не забывает; наивный прощает и забывает; умный прощает, но не забывает.
    Томас Сас


    Как научиться развивать свой ЛИЧНЫЙ Бренд и как стать членом Клуба Успешных Бизнес Леди.
    Записывайтесь
    .


  6. #21
    Авторитет Аватар для вера денисенко
    Регистрация
    17.12.2009
    Адрес
    Башкортостан
    Сообщений
    3,997
    Поблагодарил Поблагодарил 
    1,553
    Поблагодарили Поблагодарили 
    795
    Поблагодарил в

    260 сообщениях

    По умолчанию

    Монолог Оксаны из "Ночь перед Рождеством" Н.В.Гоголь


    Что людям вздумалось расславлять, будто я хороша? — говорила она, как бы рассеянно, для того только, чтобы об чем-нибудь поболтать с собою. — Лгут люди, я совсем не хороша». Но мелькнувшее в зеркале свежее, живое в детской юности лицо с блестящими черными очами и невыразимо приятной усмешкой, прожигавшей душу, вдруг доказало противное. «Разве черные брови и очи мои, — продолжала красавица, не выпуская зеркала, — так хороши, что уже равных им нет и на свете? Что тут хорошего в этом вздернутом кверху носе? и в щеках? и в губах? Будто хороши мои черные косы? Ух! их можно испугаться вечером: они, как длинные змеи, перевились и обвились вокруг моей головы. Я вижу теперь, что я совсем не хороша! — и, отодвигая несколько подалее от себя зеркало, вскрикнула: — Нет, хороша я! Ах, как хороша! Чудо! Какую радость принесу я тому, кого буду женою! Как будет любоваться мною мой муж! Он не вспомнит себя. Он зацелует меня насмерть. Да, парубки, вам ли чета я? вы поглядите на меня, — продолжала хорошенькая кокетка, — как я плавно выступаю; у меня сорочка шита красным шелком. А какие ленты на голове! Вам век не увидать богаче галуна! Все это накупил мне отец мой для того, чтобы на мне женился самый лучший молодец на свете!»
    Нам даны душа и тело, мир и контуры судьбы. Всё дано, но - черно-белым. А раскрашиваем мы..
    denisenko-71@mail.ru

  7. #22
    Местный Аватар для MilaK
    Регистрация
    31.07.2010
    Адрес
    г. Лысьва
    Сообщений
    116
    Поблагодарил Поблагодарил 
    5
    Поблагодарили Поблагодарили 
    13
    Поблагодарил в

    6 сообщениях

    По умолчанию

    Спасибо, что объяснили

  8. #23
    Местный Аватар для лариса львовна
    Регистрация
    25.12.2010
    Адрес
    г.Лукоянов Нижегородская область
    Сообщений
    462
    Поблагодарил Поблагодарил 
    252
    Поблагодарили Поблагодарили 
    37
    Поблагодарил в

    18 сообщениях

    По умолчанию

    вот здесь OllleOllle разместила детские монологи http://forum.in-ku.com/showthread.ph...=1#post4192740
    стоит прочитать.

  9. #24
    Новичок
    Регистрация
    19.07.2011
    Сообщений
    16
    Поблагодарил Поблагодарил 
    0
    Поблагодарили Поблагодарили 
    8
    Поблагодарил в

    8 сообщениях

    По умолчанию

    Дмитрий Ангелов. "Когда человека не было". Рассказ "Рыжий Грау"

    РЫЖИЙ ГРАУ
    Грау открыл глаза, вытянул свои широкие лапы и громко зевнул. В полумраке логовища блеснули зубы свирепого хищника. Острые кривые когти вонзились в мягкую, дымящуюся землю, и зевок перешел в самодовольное, громкое мурлыканье.
    Грау мог бы лежать еще долго, если бы не голод, от которого он проснулся. Он задвигал чуткими ушами взад и вперед, медленно поднял огромную голову, и в его желтых глазах зловещими бликами отразились просветы в темноте логовища. Потом, словно устыдясь своей непривычной лености, зверь мгновенно вскочил и как тень проскользнул между густо сплетенными ветвями, закрывшими вход в его логовище.
    Деревья простирали кверху свои могучие ветви, переплетали их и образовывали темный свод, сквозь который не проникали лучи солнца, не проглядывала синева небес. Огромные толстые стволы растрескались, и рыжевато-черный мох, вырастая на них большими пятнами, питался их густыми соками. От корней поднимался влажный пар.
    Темный нескончаемый лес. Лес вечной полутьмы. Лес грау.
    Хищник положил передние лапы на исполинский ствол, неизвестно когда и как упавший перед его логовищем, выпустил кривые когти и начал точить их, по своему старому обычаю. Сильное тело напряглось и вытянулось. Потом он слегка отодвинулся, подобрался и прыгнул. Огромное тело взвилось над землей, как легкий мячик, мелькнуло высоко над поваленным стволом и бесшумно упало по другую его сторону. При этом не прошелестел ни один сухой листик, не хрустнула ни одна сухая веточка. А потом зверь легкими прыжками скрылся в глубине бесконечного леса.
    Среди неисчислимых, беспорядочно рассеянных стволов появилось бурое животное ростом с самого грау. Оно заметило бесшумно движущуюся к нему рыжую тень, пристально вгляделось и окаменело от ужаса. Еще миг — и оно кинулось было прочь с коротким, отчаянным воплем, но грау молнией метнулся к нему, вцепился в беглеца когтями и вонзил зубы ему в горло, зловеще рыча. Зверь рухнул наземь, и грау растерзал его еще живого.
    Наглотавшись теплого, вкусно дымящегося мяса и облизавшись красным языком, грау оставил добычу и легкими, бесшумными скачками продолжал путь. Деревья стали постепенно редеть. В темном своде переплетающихся ветвей там и сям появились просветы. В одну такую широкую прогалину хлынул поток солнечных лучей, в которых рыжевато-золотистая спина грау вспыхнула. Огромный хищник от неожиданности остановился и зажмурился. Он весь пламенел рыжеватым блеском — от конца длинного хвоста до кончиков подвижных ушей. Он весь сиял красотой и силой.
    Грау был прекрасен. Грау был могуч. Грау был жесток и неумолим, когда бывал голоден. Так могуч и свиреп был этот гордый, своевольный владыка обширного леса, что даже добродушные хо-хо, из которых каждый был в несколько раз больше грау и мог бы раздавить его ногой, и те избегали встречаться с ним.
    Вдруг в ветвях деревьев, высоко над грау, раздались резкие крики, разлетавшиеся во все стороны: «Чи-чи-чи!». Они повторялись снова и снова, и вот уже весь лес оглашался этим тонким, пронзительным визгом: «Чи-чи-чи!».
    Грау поднял голову, оскалился, и глухой, яростный, угрожающий рев напряг жилы на его шее. В желтых глазах разгорались зловещие отблески. Высоко у него над головой, в переплетающихся ветвях, гроздьями висели длиннохвостые буяны чин-ги, подскакивали, прыгали, вертелись и резко, отрывисто визжали. Маленькие глазки их блестели и кололи грау искрами дикой ненависти. Грау вошел в их лес, и они встречали его пронзительным визгом, предупреждавшем каждое животное о появлении рыжего хищника.
    При первых же взвизгиваниях чин-ги лесная чаща странно ожила. Замелькали тени, послышался рев, фырканье, писк. Затрещали сухие ветки, зашелестели густо сплетенные сучья и сочные травяные стебли, и тысячи ног бешено понесли зверей во все стороны. Весь огромный лес обезумел от ужаса: грау идет!
    Длиннотелое, тонконогое животное, выскочив неожиданно и стремительно, налетело прямо на грау. Подумав, что на него напали, хищник сбил незнакомца с ног всей тяжестью своего тела и вмиг перегрыз ему глотку, прежде чем он успел вскрикнуть.
    Грузный мут, задрав голову и выставив вперед свой страшный рог, вырос прямо перед грау и вдруг остановился так резко, что твердые копыта его врылись в землю. Потом, выпучив глаза, объятый ужасом, он глухо, отрывисто рявкнул и, не понимая, что делает, приподнялся на задних ногах и кинулся на грау. Легким прыжком хищник избежал страшного рога, а потом — мут даже не успел обернуться — вскочил ему на спину и вонзил когти в шею. Огромное тело мута закачалось и рухнуло. Грау отскочил от него.
    А наверху маленькие хвостатые чин-ги непрестанно визжали: «Чи-чи-чи!». Некоторые, зацепившись за ветки только хвостом, висели головой вниз и быстро, нервно размахивали передними лапами. Другие спустились на нижние ветви и кричали совсем близко от грау. Но он не умел лазать по деревьям, как они, а потому мог только рычать и смотреть на них глазами, полными злобы и ненависти. И, яростно рыча, он снова пустился легкими скачками между деревьями, провожаемый резкими, пронзительными криками хвостатых чин-ги. Но вдруг, совсем неожиданно, над головой у него раздалось пронзительное шипение, и не успел он отскочить в сторону, как что-то длинное, толстое, огромное зашевелилось вверху, отделилось от ветвей дерева и упало прямо на него, обвив его кольцом. Потом обвилось еще одно кольцо, потом еще одно и еще. Душитель тси-тси напал так неожиданно и быстро, что грау, несмотря на всю свою ловкость, не успел избежать его чешуйчатых колец.
    В желтых глазах грау вспыхнула дикая ярость. Обернувшись, он хотел схватить тси-тси зубами за шею, но тот раскачивал свою широкую плоскую голову далеко от его пасти, отвратительно шипя и свистя. Грау напряг мускулы, набрал в грудь воздуха и грозно зарычал. И под нескончаемый визг маленьких чин-ги, под бешеный топот перепуганных животных началась ужасающая, жестокая битва. Битва, сопровождаемая рычанием и шипением.
    Тела тси-тси и грау сплелись в один громадный клубок, и этот клубок катался между деревьями, давя низкорослые кусты и сочные травы, копошился и разрастался, рычал и шипел.
    Через некоторое время судорожные движения и броски этого клубка начали слабеть, становились все реже и реже и, наконец, совсем утихли. Только многометровый хвост тси-тси продолжал биться по земле во все стороны. Рев грау затих, слышалось только отвратительное шипение душителя. Плоская голова тси-тси приблизилась к голове грау, и стеклянные глаза расширились, словно проверяя, окончательно ли задушен всесильный хищник.
    Но в этот момент голова полузадушенного грау метнулась, и зубы молниеносно впились в шею душителя. Тси-тси яростно зашипел, и клубок тел снова начал расти и метаться во все стороны. Кольца стали одно за другим отпадать от тела грау, пока не распались совсем, и чешуйчатое гибкое тело тси-тси вытянулось на земле, слегка извиваясь.
    Медленными, усталыми движениями, тяжело дыша, грау поднялся на лапы и поглядел на поверженного врага. Плоская голова тси-тси запрокинулась назад. Беловатая шея была усеяна ярко-красными пятнами — следами острых зубов грау. Вытаращенные глаза глядели остекленело, неподвижно.
    Грау продолжал свой путь, но уже не скачками, а легким, неспешным шагом. Он продолжал тяжело дышать, словно все еще чувствуя вокруг тела чешуйчатые кольца тси-тси. Его мучила жажда, и, не обращая внимания на вскакивающих и в ужасе убегающих животных, он все ускорял шаги. По пути он лишь загрыз одного короткого дже и раздавил одного ланча, случайно попавшегося ему под лапу.
    Вдруг он остановился, припал брюхом к земле. Зубы у него снова блеснули, из груди снова вырвался глухой рев. В нескольких прыжках от него стояли два чунга, выпрямив свои огромные косматые туловища, впившись в него маленькими блестящими глазами и ловя каждое его движение. Задними лапами они стояли на земле, а передними схватились за низко свесившиеся ветви и застыли неподвижно, как каменные.
    Грау позабыл и о душителе тси-тси, и о его чешуйчатых кольцах, и о своей жажде. Ни к какому животному в этом тысячелетнем лесу он не испытывал такой бешеной ненависти, как к этим странным существам, которые могут ходить, выпрямившись, по земле и карабкаться по деревьям с такой же ловкостью, что и хвостатые чин-ги, их родичи, и могут размахивать передними лапами во все стороны и хватать ими все, что захотят. Даже когда грау бывал сыт, присутствие чунга пробуждало в нем бешеную ярость, и он успокаивался только тогда, когда перегрызал ему горло.
    Он совсем припал брюхом к земле, вперил желтые глаза в ненавистные существа, судорожно ударяя по земле пушистым хвостом. Сдавленный, яростный рев его словно говорил: «Гррр! Я грау, непобедимый владыка обширного тысячелетнего леса… Я могу загрызть самое крупное животное… Я только что загрыз душителя тси-тси… При моем появлении убегают все звери, даже глупый хо-хо, который во много раз сильнее меня… Никто до сих пор не осмеливался загородить мне путь… Грррр!»
    Но два странных существа, неподвижно прильнув к растрескавшемуся и высохшему от старости стволу, продолжали стоять, выпрямив черные туловища и устремив взгляды на грау. Тогда, взбешенный их упрямством, грау метнулся к ним невероятно резким и быстрым прыжком. В тот же миг оба чунга подскочили и взобрались на дерево так легко и быстро, словно подхваченные ветром. Прыжок грау прорезал только воздух, растопыренные лапы остались пустыми. Яростный, чудовищно громкий рев пронзил зеленые своды переплетенных ветвей и закачал высокие вершины деревьев.
    Стоя на ветвях над грау, чунг-самец разинул огромную пасть, показывая свои страшные крепкие белые зубы, и сотряс воздух мощным ревом. Пома, самка чунга, выпрямившись рядом с ним, молча следила за свирепым хищником, который все ходил вокруг дерева, поднимая голову и грозно рыча.
    Грау мог перегрызть горло самому сильному животному. Грау мог нападать на врага с молниеносной быстротой, прыгать дальше всякого другого зверя. Но грау не мог лазать по деревьям, как крикливые хвостатые маленькие чин-ги, как их крупные, сильные родичи чунги. И потому, много раз обежав вокруг растрескавшегося и высохшего от старости дерева, грау, все еще грозно рыча, исчез среди густо сплетенных веток и кустов. Чунг и пома последовали за ним быстрыми, легкими скачками — с ветки на ветку, с дерева на дерево.

  10. #25
    Новичок
    Регистрация
    19.07.2011
    Сообщений
    16
    Поблагодарил Поблагодарил 
    0
    Поблагодарили Поблагодарили 
    8
    Поблагодарил в

    8 сообщениях

    По умолчанию

    Монолог Сонечки. Мирина Цветаева "Повесть о Сонечке". Мы ставили его с девочкой 17 лет.
    Монолог Сонечки. из Цветаевой

    Как я люблю любить…
    А Вы когда-нибудь забываете, когда любите что любите? Я — никогда. Это какзубная боль, только наоборот- наоборотная зубная боль. Только там ноет, а здесьи слова нет.
    Какие они дикие дураки. Те, кто не любят сами не любят, будто дело в том чтобтебя любили. Я не говорю, конечно, но встаёшь как в стену. Но Вы знаете, неттакой стены, которой бы я не пробила.
    А Вы замечаете, как все они, даже самые целующие, даже самые, как будтолюбящие, так боятся сказать это слово? Как они его никогда не говорят? Мне одинобъяснял, что это грубо отстало, что зачем слова, когда есть дела, то естьпоцелуи и так далее. А я ему: «Нет. Дело ещё ничего не доказывает. Аслово-всё!»
    Мне ведь только этого от человека и нужно. «Люблю» и больше ничего.Пусть потом как угодно не любит, что угодно делает, я делам не поверю. Потомучто слово было. Я только этим словом и кормилась. Оттого так и отощала.
    А какие они скупые, расчётливые, опасливые. Мне всегда хочется сказать:«Ты только скажи. Я проверять не буду». Но не говорят, потому чтодумают, что это жениться, связаться, не развязаться. «Если я первым скажу,то никогда уже первым не смогу уйти». А они и вторым не говорят,никоторым. Будто со мной можно не первым уйти. Я в жизни никогда не уходилапервой. И сколько в жизни мне ещё Бог отпустит, первой не уйду. Я просто немогу. Я все делаю чтоб другой ушёл. Потому что мне первой уйти — легче перейтичерез собственный труп.
    Какое страшное слово. Совсем мёртвое. Поняла. Это тот мёртвый, которого никтоникогда не любил. Но вы знаете, для меня и такого мёртвого нет.
    Я и внутри себя никогда не уходила первой. Никогда первой не переставалалюбить. Всегда до самой последней возможности. До самой последней капельки. Каккогда в детстве пьёшь и уж жарко от пустого стакана, а ты все тянешь, тянешь,тянешь. И только собственный пар.
    Вы будете смеяться, я расскажу вам одну короткую историю, в одном турне.Неважно кто, совсем молодой, и я безумно в него влюбилась. Он все вечерасадился в первый ряд, и бедно одетый, не по деньгам садился. А по глазам. Натретий вечер так на меня смотрел, что либо глаза выскочат, либо сам вскочит насцену.Говорю, двигаюсь, а сама всё кошусь «Ну что? Ещё сидит». Толькоэто нужно понять, это не был обычный мужской влюблённый, едящий взгляд. Он былпочти мальчик. Это был пьющий взгляд. Он глядел как заворожённый. Точно я егокаждым словом, как на нитке, как на нитке, как на канате притягивала. Эточувство должны знать русалки. А ещё скрипачи, вернее смычки и реки, и пожары.Что вот, вот вскочит в меня как в костёр. Я просто не знаю как доиграла. У менявсё время было такое чувство что в него, в эти глаза, оступлюсь. И когда я сним за кулисами, за этими несчастными кулисами, поцеловалась, знаю что этоужасная пошлость, у меня не было ни одного чувства. Кроме одного.«Спасена». Это длилось страшно коротко, говорить нам было не очем.Вначале я все говорила, говорила, говорила, а потом замолчала, потому чтонельзя чтобы в ответ на мои слова только глаза, поцелуи.
    И вот лежу я утром, до утром. Ещё сплю, уже не сплю. И все время себе что-топовторяю. Губами, словами. Вслушалась, и знаете что это было? «Ещёпонравься. Ещё чуточку, минуточку понравься». Только вы не думайте, я неего, спящего, просила. Мы жили в разных местах и вообще… Я воздух просила.Может быть Бога просила. Ещё немножко вытянуть. Вытянула. Он не смог, я смогла.И никогда не узнал. И строгий отец, генерал в Москве, который не знает, что яиграю. Я как будто бы у подруги, а то вдруг вслед поедет..
    И никогда не забуду, вот это не наврала. Потому что любовь любовью, асправедливость справедливостью. Он не виноват, что он мне больше не нравится.Это не вина, а беда. Не его вина, а моя беда. Все равно, что разбить сервис излиться, что не железный.

  11. #26
    Новичок
    Регистрация
    19.07.2011
    Сообщений
    16
    Поблагодарил Поблагодарил 
    0
    Поблагодарили Поблагодарили 
    8
    Поблагодарил в

    8 сообщениях

    По умолчанию

    Думаю, что в репертуар младшей группы можно смело включать это небольшое, но очень образное произведение.
    Яков Лазаревич Аким

    ЧТО ГОВОРЯТ ДВЕРИ

    Двери
    Жаловалась
    Дверь:

    ”Трудно,
    Матушка,
    Поверь.

    Мой хозяин
    Дорогой
    Снова
    Пнул меня
    Ногой.

    Шёл опять он
    Невесёлый:
    Видно, двойку
    Нёс из школы.
    Видишь,
    Сколько
    Синяков
    Из-за этих
    Дневников!”

    ”Вот и я
    Ребят ругаю, -
    Простонала
    Дверь
    Другая, -
    Пробегут -
    Откуда прыть! -
    А ведь лень
    Меня закрыть.

    Вся продрогла
    На ветру,
    Так и думала -
    Помру”.

    ”А меня
    Сегодня
    Петя
    Чуть не вывернул
    Из петель -
    Утром,
    Точно на коне,
    Прокатился он
    На мне.
    На такое
    Он мастак!”

    И решили
    Двери
    Так:

    ”Если будут
    Издеваться,
    Перестанем
    Открываться!”


    Из его произведений могу порекомендовать для театрализации "Девочка и лев".

  12. Следующий пользователь сказал cпасибо OllleOllle за это полезное сообщение:

    Леди N (04.02.2017)

  13. #27
    Новичок
    Регистрация
    19.07.2011
    Сообщений
    16
    Поблагодарил Поблагодарил 
    0
    Поблагодарили Поблагодарили 
    8
    Поблагодарил в

    8 сообщениях

    По умолчанию

    Ещё один отрывок из нашего репертуара. Александр Куприн "Ю-ю". Читала девочка 9 лет. (Хотя, допускается разный возраст чтеца).
    Если уж слушать, Ника, то слушай внимательно. Такой уговор. Оставь,
    милая девочка, в покое скатерть и не заплетай бахрому в косички...
    Звали ее Ю-ю. Не в честь какого-нибудь китайского мандарина Ю-ю и не в
    память папирос Ю-ю, а просто так. Увидев ее впервые маленьким котенком,
    молодой человек трех лет вытаращил глаза от удивления, вытянул губы
    трубочкой и произнес: "Ю-ю". Точно свистнул. И пошло - Ю-ю.
    Сначала это был только пушистый комок с двумя веселыми глазами и
    бело-розовым носиком. Дремал этот комок на подоконнике, на солнце; лакал,
    жмурясь и мурлыча, молоко из блюдечка; ловил лапой мух на окне; катался по
    полу, играя бумажкой, клубком ниток, собственным хвостом... И мы сами не
    помним, когда это вдруг вместо черно-рыже-белого пушистого комка мы
    увидели большую, стройную, гордую кошку, первую красавицу и предмет
    зависти любителей.
    - Ника, вынь указательный палец изо рта. Ты уже большая. Через восемь
    лет - невеста. Ну что, если тебе навяжется эта гадкая привычка? Приедет
    из-за моря великолепный принц, станет свататься, а ты вдруг - палец в рот!
    Вздохнет принц тяжело и уедет прочь искать другую невесту. Только ты и
    увидишь издали его золотую карету с зеркальными стеклами... да пыль от
    колес и копыт...
    Выросла, словом, всем кошкам кошка. Темно-каштановая с огненными
    пятнами, на груди пышная белая манишка, усы в четверть аршина, шерсть
    длинная и вся лоснится, задние лапки в широких штанинах, хвост как
    ламповый ерш!..
    Ника, спусти с колеи Бобика. Неужели ты думаешь, что щенячье ухо это
    вроде ручки от шарманки? Если бы так тебя кто-нибудь крутил за ухо? Брось,
    иначе не буду рассказывать...
    Вот так. А самое замечательное в ней было - это ее характер. Ты заметь,
    милая Ника: живем мы рядом со многими животными и совсем о них ничего не
    знаем. Просто - не интересуемся. Возьмем, например, всех собак, которых мы
    с тобой знали. У каждой - своя особенная душа, свои привычки, свои
    характер. То же у кошек. То же у лошадей. И у птиц. Совсем как у людей...

  14. #28
    Новичок
    Регистрация
    19.07.2011
    Сообщений
    16
    Поблагодарил Поблагодарил 
    0
    Поблагодарили Поблагодарили 
    8
    Поблагодарил в

    8 сообщениях

    По умолчанию

    Если кто-то из форумчан из Украины, или работает с украиноязычными коллективами могу предложить ещё один наш чтецкий номер.

    Вот отрывок из культового романа "Солодка Даруся" Марии Матиос.
    Марія Матіос Солодка Даруся (драма на три життя)

    Солодка Даруся сидить у квітнику між айстрами, у трьох кроках від Марії з Василиною, заплітає—розплітає давно поріділу сиву косу, слухає незлобну розмову про себе, і лиш тихо усміхається.
    Вони таки не мають смальцю в голові а Бога в череві, її сусіди, бо думають, що вона дурна. А Даруся не дурна — вона солодка.
    Ну, то й що, що коріння жоржин загортала в ковдру? То було якраз тоді, коли сніг зійшов, а морози іще не попустили. Даруся роздавала по селу квіти, бо так багато їх викопала восени, що більше, ніж барабуль у пивниці було. Ото й понесла до хатів, коло котрих ніколи не цвіли квіти. Чи була би несла голе коріння в таку студінь? Васюта чомусь не носить свого онука в садок у одних штаненятах, а лиш загортає в коцик, а вже тоді бере на руки та й колише крізь село. То ж така сама дитина, як жива квітка.
    Даруся сидить на теплій, іще майже літній землі, гладить веселі голівки айстр, куйовдить долонею запашні кучері, говорить до них, розказує, що хоче, сміється — і що ж тут такого дурного?
    Чому вона дурна, коли вона все розуміє, знає, що і як називається, який сьогодні день, скільки яблунь вродило в Маріїнім саду, скільки від Різдва до Різдва людей у селі родилося, а скільки вмерло?! В сільраді за таким розумом у книжку дивляться, а Даруся все у своїй голові тримає. З курми вона говорить краще, ніж із людьми. Дерева її розуміють, пси не займають, а люди — ні. Не можуть люди лишити Дарусю на саму себе.
    Але з людьми вона не хоче говорити, бо тоді вони можуть дати їй конфету.
    Та що про це думати, як нема про що. Люди в селі часом роблять таке, що навіть Даруся хапається за голову, але їх дурними чомусь ніхто не називає, а про неї, що говорить з деревами і квітами, і живе собі, як хоче, хоч і шкоди не робить нікому, думають, як про дурну.
    А якщо вона таки дурна, хоч і не є видима каліка?
    ВОНА ТАК старанно приховувала, що вміє говорити, що часом сама не вірила у протилежне. Замикала двері, завішувала вікна, двома пальцями витягувала язик, брала дзеркало і дивилася—дивилася, ніби чекала, що слова самі підуть з горла пішки. Язик був довгий, червоний. Даруся сіпала туди—сюди — ні звука. Якось серед ночі силою пробувала говорити. Щипала себе за шкіру. Шкіра боліла. На ній лишався синець. А мова не верталася. Навіть «гукати» як колискова дитина не могла. Тоді вона своєю слабою головою зрозуміла, що мова їй вертала у рот лиш тоді, як вона провідувала тата.
    Та вона боялася ходити до тата часто. А раптом хтось вислідить?! Донесе, що вона і не німа, і не дурна, і не солодка?! Для Дарусі це страшніше, ніж напади болю. Хай дурна її довбня болить, розколюється, але мову не вертає нізащо. Вона не вміє жити між людьми із своєю мовою. Люди самі її й відучили говорити. То хай терплять німоту. Вона ж терпить їхнє дуренство?
    А тут, на цвинтарі, тато розумів Дарусю і розказував їй, розказував. Як жити, терпіти, не згадувати, перед людьми не соромитися, прощати навмисне і ненавмисне зло. Вона тут усе розуміла. Геть чисто все, до найменшої дрібнички, а вертала домів — і все розліталося, ніби висохла соснова шишечка, — і великий чорний сум знову побирав її голову. І тоді вона сумнівалася: а може, й справді дурна. Не солодка, а лиш дурна?…
    Бо як тільки вертала додому, тато приходив у сни і мучив Дарусю несамовито. Цілу ніч стояв на дверях, не переступаючи порогу, чорний, неголений, обдертий, з простягнутою рукою і просив молока. Вона хотіла казати, що все молоко, всю сметану, і сир, і масло, яке прятала місяцями, вона віддала йому вчора, — але язик був німий, лиш руки літали над ліжком у відчаї, як ворони, так що на ранок сама не розуміла, хто їй так переколошматив постіль.

  15. Следующий пользователь сказал cпасибо OllleOllle за это полезное сообщение:


  16. #29
    Новичок
    Регистрация
    19.07.2011
    Сообщений
    16
    Поблагодарил Поблагодарил 
    0
    Поблагодарили Поблагодарили 
    8
    Поблагодарил в

    8 сообщениях

    По умолчанию

    Ещё предлагаю вашему вниманию отрывки из романа Саши Соколова "Школа для дураков". Произведение на мой взгляд культовое, новое для отечественной литературы, но очень самобытное и проницательное. По мотивам романа был поставлен не один спектакль. В его тексте можно определить множество сильных отрывков и использовать их как чтецкие номера. вот один из отрывков:
    Где-то на поляне расположился духовой оркестр. Музыканты уселись на свежих еловых пнях, а ноты положили перед собой, но не на пюпитры, а на траву. Трава высокая и густая и сильная, как озерный камыш, и без труда держит нотные тетради, и музыканты без труда различают все знаки. Ты не знаешь это навер-ное, возможно, что никакого оркестра на поляне нет, но из-за леса слышится музыка, и тебе хорошо. Хочется снять обувь свою, носки, встать на цыпочки и танцевать под эту далекую музыку, глядя в небо, хочется, чтобы она никогда не переставала. Вета, милая, вы танцуете? Конечно, дорогой, я так люблю танцевать. Так позволь-те же пригласить вас на тур. С удовольствием, с удо-вольствием, с удовольствием! Но вот на поляну являют-ся косари. Их инструменты, их двенадцатиручные косы, тоже блестят на солнце, но не золотом, как у му-зыкантов, а серебром. И косари начинают косить. Пер-вый косарь приближается к трубачу и, наладив косу,- музыка играет - резким махом срезает те травяные стебли, на которых лежит нотная тетрадь трубача. Тетрадь падает и закрывается. Трубач захлебывается на по-луноте и тихо уходит в чащу, где много родников и поют всевозможные птицы. Второй косарь направля-ется к валторнисту и делает то же самое - музыка играет - что сделал первый: срезает. Тетрадь валторни-ста падает. Он встает и уходит следом за трубачем. Третий косарь широко шагает к фаготу: и его тетрадь - музыка играет, но становится тише - тоже падает. И вот уже трое музыкантов бесшумно, гуськом, идут слушать птиц и пить родниковую воду. Скоро следом - музыка играет пиано - идут: корнет, ударные, вторая и третья труба, а также флейтисты, и все они несут инструменты - каждый несет свой, весь оркестр скры-вается в чаще, никто не дотрагивается губами до мунд-штуков, но музыка все равно играет. Она, звучащая теперь пианиссимо, осталась на поляне, и косари, посрамленные чудом, плачут и утирают мокрые лица рукавами своих красных косовороток. Косари не могут работать - их руки трясутся, а сердца их подобны уны-лым болотным жабам, а музыка - играет. Она живет сама по себе, это - вальс, который только вчера был кем-нибудь из нашего числа: человек исчез, перешел в звуки, а мы никогда не узнаем об этом. Дорогой Леонардо, что касается моего случая с лодкой, рекой, веслами и кукушкой, то я, очевидно, тоже исчез. Я превратился тогда в нимфею, в белую речную лилию с длинным золотисто-коричневым стеблем, а точнее сказать так: я частично исчез в белую речную лилию. Так лучше, точнее. Хорошо помню, я сидел в лодке, бросив весла. На одном из берегов кукушка считала мои годы. Я задал себе несколько вопросов и со-брался уже отвечать, но не смог и удивился. А потом что-то случилось во мне, там, внутри, в сердце и в го-лове, будто меня выключили. И тут я почувствовал, что исчез, но сначала решил не верить, не хотелось. И ска-зал себе: это неправда, это кажется, ты немного устал, сегодня очень жарко, бери греби и греби домой. И по-пытался взять весла, протянул к ним руки, но ничего не получилось: я видел рукояти, но ладони мои не ощу-щали их, дерево гребей протекало через мои пальцы, через их фаланги, как песок, как воздух. Нет, наоборот, я, мои бывшие, а теперь не существовавшие ладони обтекали дерево подобно воде. Это было хуже, чем если бы я стал призраком, потому что призрак, по крайней мере, может пройти сквозь стену, а я не прошел бы, мне было бы нечем пройти, от меня ведь ничего не осталось. И опять неверно: что-то осталось. Осталось желание себя прежнего, и пусть я не сумел вспомнить, кем я жил до исчезновения, я чувствовал, что тогда, то есть до, жизнь моя текла интересней, полнее, и хотелось стать снова тем самым неизвестным, забытым таким-то. Лодку прибило волнами к берегу в пустынном месте. Пройдя по пляжу несколько шагов, я оглянулся: на песке не осталось ничего похожего на мои следы. И все-таки я еще не хотел верить. Мало ли, как бывает, во-первых, может оказаться, что все это сон, во-вторых, возможно, что песок здесь необычайно плотный и я, весящий всего столько-то килограммов, не оставил на нем следов из-за своей легкости, и в-третьих, вполне вероятно, что я и не выходил еще из лодки на берег, а до сих пор сижу в ней и, естественно, не мог оставить следов там, где еще не был. Но затем, когда я посмот-рел вокруг и увидел, какая красивая у нас река, какие замечательные старые ветлы и цветы растут на том и на этом берегу, я сказал себе: ты - несчастный изолгавшийся трус, ты испугался, что исчез, и решил обмануть себя, придумываешь нелепости и прочее, ты должен, наконец, стать честным, как Павел, он же и Савл. То, что произошло с тобой,- никакой не сон, это ясно. Дальше: если бы ты весил даже не столько-то, а в сто раз меньше, то и в таком случае твои следы остались бы на песке. Но ты не весишь отныне и грам-ма, ибо тебя нет, ты просто исчез, и если хочешь убе-диться в этом, оглянись еще раз и посмотри в лодку: ты увидишь, что и в лодке тебя тоже нет. Да, нет, отвечал я другому себе (хотя доктор Заузе пытался доказать мне, будто никакого другого меня не существует, я не склонен доверять его ни на чем не основанным утверждениям), да, в лодке меня нету, но зато там, в лодке, лежит белая речная лилия с золотисто-корич-невым стеблем и желтыми слабоароматными тычинка-ми. Я сорвал ее час тому у западных берегов острова, в заводи, где подобных лилий, а также желтых кувши-нок столь много, что их не хочется трогать, лучше сидеть в лодке просто так, смотреть на них, на каждую в отдельности или на все вместе. Можно увидеть там и синих стрекоз, называемых по-латыни симпетрум, быстрых и нервных жуков-водомеров, похожих на пауков-косиножек, а в осоке плавают утки, честное слово, дикие утки. Они какие-то пестрые, с перламут-ровым отливом. Там есть и чайки: они спрятали свои гнезда на острове, среди так называемых плакучих ив, плакучих и серебристых, и нам ни разу не удавалось найти ни одного гнезда, мы даже не представляем себе, как оно выглядит - гнездо речной чайки. Зато мы знаем, как чайка ловит рыбу. Птица летит довольно высоко над водой и глядит в глубину, где рыбы. Птица хорошо видит рыбу, но рыба не видит птицу, а видит только мошку и комара, которым нравится летать над самой водой (пьют сладкий сок кувшинок), рыба пита-ется ими. Она время от времени выпрыгивает из воды и глотает одного-двух комаров, а в этот момент птица, сложив крылья, падает с высоты и ловит рыбу и уно-сит ее в своем клюве в свое гнездо, гнездо чайки. Прав-да, иногда птице не удается схватить рыбу, тогда птица опять набирает нужную высоту и продолжает лететь, глядя в воду. Там она видит рыбу и свое отражение. Это другая птица, думает чайка, очень похожая на меня, но другая, она живет по ту сторону реки и всегда вылетает на охоту вместе со мной, она тоже ловит рыбу, а гнездо этой птицы - где-то на обратной стороне острова, прямо под нашим гнездом. Она - хорошая птица, размышляет чайка. Да, чайки, стрекозы, водомеры и тому подобное - вот что есть у западных берегов острова, в заводи, где я сорвал нимфею, кото-рая лежит теперь в лодке, увядая.

  17. #30
    Новичок
    Регистрация
    19.07.2011
    Сообщений
    16
    Поблагодарил Поблагодарил 
    0
    Поблагодарили Поблагодарили 
    8
    Поблагодарил в

    8 сообщениях

    По умолчанию

    "Похороните меня за плинтусом" Павел Санаев. Отрывок из повести.

    "<...> Никогда. Это слово вспыхивало перед глазами, жгло их своим ужасным смыслом, и слезы лились неостановимым потоком. Слову «никогда» невозможно было сопротивляться. Стоило мне немного успокоиться, «никогда» настойчиво поднималось откуда-то из груди, заполняло меня целиком и выжимало новые потоки слез, которые, казалось, давно должны были кончиться. На «никогда» нельзя было найти утешения, <...>. «Никогда» было самым страшным в моем представлении о смерти. Я хорошо представлял, как придется лежать одному в земле на кладбище под крестом, никогда не вставать, видеть только темноту и слышать шуршание червей, которые ели бы меня, а я не мог бы их отогнать. Это было так страшно, что я все время думал, как этого избежать.

    «Я попрошу маму похоронить меня дома за плинтусом, — придумал я однажды. — Там не будет червей, не будет темноты. Мама будет ходить мимо, я буду смотреть на нее из щели, и мне не будет так страшно, как если бы меня похоронили на кладбище».<...>".

Страница 2 из 3 ПерваяПервая 123 ПоследняяПоследняя

Социальные закладки

Социальные закладки

Ваши права

  • Вы не можете создавать новые темы
  • Вы не можете отвечать в темах
  • Вы не можете прикреплять вложения
  • Вы не можете редактировать свои сообщения
  •  
Яндекс.Метрика free counters Рейтинг@Mail.ru