Но взять его оказалось не так то просто. Для начала с меня содрали тридцать долларов в пользу Общества, лицемерно заявив при этом, что кот мне достается бесплатно, а деньги - это мое добровольное пожертвование. Затем меня заставили заполнить кучу анкет, в которых выяснялось какой у меня доход, в состоянии ли я содержать домашнее животное, сколько я на него собираюсь тратить ежемесячно, достаточно ли у меня жилплощади (для кота), буду ли я проводить с ним с свободное время и не будет ли коту у меня скучно... После этого со мной провел беседу специалист по кошачьей психологии и долго наставлял меня, как обращаться с моим хвостатым приобретением. Меня снабдили списком комнатных растений, которые могут повредить здоровью кота, если он их вздумает жрать. Меня предупредили, что ему ни в коем случае нельзя давать молоко. От этого у котов бывает расстройство желудка. (Ну слыханное ли это дело?). Под занавес я расписался под внушительного вида документом, который гласил: «Я осознаю, что кот - это животное, которое не несет моральной и юридической ответственности за свои действия. Посему я обязуюсь его не бить, если он будет драть когтями мебель или гадить на ковер».
Кота мне выдали в картонной коробке, с рекламой Общества на боку и дырками для вентиляции. Пока я его вез домой, он рвался на волю как призрак из фильма Тарковского «Солярис», деформируя коробку, в которой сидел, совершенно немыслимым образом с нечеловеческой и даже некошачьей силой. Когда я дома выпустил его на волю, он немедленно начал чихать. В документах говорилось, что прежние хозяева отдали его Обществу из-за аллергии. Я полагал, что аллергия была у бывших хозяев, но услышав, как он чихает, понял, что аллергия была у кота.
Я назвал его Черный Сентябрь, не только из-за окраски, но и за жгучие кавалерийские усы и томный взгляд восточного красавца. Первым делом я его, конечно, напоил молоком и убедился, что Кошачьи Спасители хорошо знают свое дело. С трудом отмыв пол на кухне и в спальне, (благо у меня в квартире был паркет, а не ковры), я торжественно поклялся Черному Сентябрю, что ничем, кроме специальной кошачьей еды в пакетах, не буду его кормить. И мы зажили вдвоем как нельзя лучше. Целые дни Черный Сентябрь спал на моей подушке, пока я бегал по городу в поисках работы. По вечерам мы укладывались перед телевизором и смотрели какую-нибудь муру. Кот, пригревшись на моем животе, начинал густо урчать. У меня вошло в привычку болтать с ним обо всем, что произошло за день, делиться впечатлениями об увиденном и рассуждать на абстрактные темы. Черный Сентябрь сочувственно жмурился, кивал и согласно мурлыкал.
Однажды зашла речь о его восточном происхождении и почему-то о переселении душ. «Ты у нас Турецкая Ангора, я смотрел в справочнике кошачьих пород. Восточная кровь налицо. Я думаю, что в тебе живет бессмертная душа какого-нибудь восточного деспота, или наоборот - поэта.» Кот утвердительно прикрыл глаза. «Имя у тебя тоже было очень восточное - например Мустафа...» «Не Мустафа, а Ибрагим,» - поправил меня кот. Я удивился, - «Почему Ибрагим?» «Отчего, почему... Родители так назвали... И не деспот он был вовсе. Так только, под горячую руку мог кого-то...» - кот лениво зевнул, не закончив фразу.
Я так заинтересовался, что даже выключил звук у телевизора. «Расскажи о нем что-нибудь!» «Не помню, забыл, давно было...» Кот опять зевнул, показав острые белые зубы, и улегся на спину. «А сказки ты какие-нибудь арабские помнишь? Или песни?» - спросил я с надеждой. В голове у меня пронеслось - «Идет направо - песнь заводит, налево - сказку говорит...» «Помню,» - согласился кот. Он с готовностью перевернулся на живот, устроился поудобней, обкрутился хвостом и монотнно завел:: «Дошло до меня, о Великий Визирь, что в славном городе Багдаде...» Он довольно связно изложил одну из сказок Тысячи и Одной Ночи, почему-то в адаптированном для детей варианте. К концу повествования я слегка задремал, может быть потому, что сказка все больше стала походить на мурлыканье.
С тех пор каждый вечер мой хвостатый и усатый Шахерезад рассказывал мне арабские сказки. Иногда в них причудливо вплетались воспоминания о жизни восточного деспота, воина и поэта Ибрагима ибн Саида. Судя по тому, что рассказывал кот, это был горячий, вспыльчивый правитель крохотного арабского княжества, с живым воображением и бешеным темпераментом. Когда Черный Сентябрь углублялся в описания дворцовой жизни, он постепенно входил в раж. Шерсть на нем становилась дыбом, усы топорщились и глаза загорались желтым шальным огнем. Иногда проскальзывали упоминания о некоей капризной и заносчивой красавице по имени Гюльсара, которая перепортила Ибрагиму немало крови. Ее одаривали драгоценностями. Ей посвящались стихи. Из-за нее погиб от удара кинжалом лучший друг Ибрагима - Асад. По некоторым недомолвкам я заключил, что зарезал его сам же Ибрагим в припадке ревности... Интриги в гареме, охота на тигров, обильные восточные пиры, кровавые поединки - все это занимало мое воображение по вечерам, когда устав от беготни по посредническим агентствам, бесплодным интервью и очередям на бирже безработных я дремал на матрасе, под сладкое мурлыканье Черного Сентября.
Социальные закладки