Elizabeth Fannin
КОНСТРУКТИВНАЯ КРИТИКА КАК МОТИВАЦИЯ К ПОЛОЖИТЕЛЬНЫМ ИЗМЕНЕНИЯМ В ТАНЦЕ
Когда и Где
Конечно, насчет существования только двух видов критики – конструктивной и деструктивной – можно поспорить. Это почти ересь, если дело касается литературы, но я считаю, что для нас как учителей танца данное утверждение является истинным. Хотя мы с нашей «критической теорией» можем сильно отличаться от профессоров, есть одна вещь, которую мы с ними разделяем, называя себя «учителями» или «танцевальными судьями»: в нашей роли так же заложена необходимость исправлять и указывать. Любой учитель, не исправляющий ошибки в грамматике или орфографии ученика, не выполняет свою работу. Так же и мы как учителя танца должны направлять учеников, показывать им желаемые средства и методы, в противном случае мы не будем выполнять свою работу; мы не будем учителями. Мы должны делать это эффективно. Как использовать эффективную критику – критику, которая рождает в ученике желание позитивных перемен, а не желание перестать танцевать – этим вопросом мы должны задаваться всегда, проводя семинары, мастер-классы, частные и групповые занятия; даже тогда, когда нас просто спрашивают друзья: «Вам понравилось мое выступление? Дайте несколько советов». И хотя в каждом конкретном случае вещи, требующие исправления или улучшения, разнятся в зависимости от человека, танца и так далее, в рамках этой статьи мы, вероятно, можем отобразить правильное понимание тех исправлений, которые приводят к положительным результатам – как у критика, так и у критикуемого.
Анализ вопроса «Когда уместна критика и кто наши критикуемые?» заслуживает того, чтобы уделить ему некоторое внимание. Когда мы критикуем – а не оглашаем мнение – мы делаем шаг в область профессиональных знаний. Мы подспудно берем на себя роль инструктора, наставника, профессионала. Если мы не забываем об этом, то сдерживаемся от неуместной или нежелательной критики. Каждый раз, когда у вас появляется желание покритиковать танцора, спросите себя: «А будет ли то, что я приму роль инструктора или лжеинструктора, приемлемым? Примет ли танцор такое мое поведение?» Вы можете избавить себя и других людей от лишнего стресса.
Один мой знакомый инструктор семинара, проходившая некую полезную программу специализированной подготовки, однажды подошла к танцевальному коллективу и сообщила его участникам, что может помочь в решении их проблем. Она была неприятно поражена, когда получила вежливый отказ. Но отказ вполне понятен, если задуматься над тем, что именно она нашла их, а не наоборот, и что ее подход, само ее предложение содержало скрытый намек на то, что у них есть проблемы. Таким образом, участникам коллектива был представлен непрошеный негативный комментарий относительно их способностей, и представлен человеком, которого они не считали своим возможным наставником.
Результаты будут гораздо лучше, если стороны придут к взаимной договоренности о том, что один человек наставляет, а другой – учится, получает нужную информацию. Лучше всего, если эти роли будут формально определены. Конечно, в случае если кто-то берет уроки или оплачивает консультацию профессионала, вопрос о ролях не возникает. Некоторые не соглашаются с тем, что плата за мнение профессионала танца, имеющее какую-либо ценность, уместна; однако данное взаимодействие является просто видом консультирования, а в «реальном мире» все консультанты получают деньги за свою работу. В конце концов, всегда существует возможность «безналичного» обмена опытом, поочередного обмена профессиональными консультациями.
Теперь разберемся с критикой, которая исключительно положительна и не содержит в себе ни одного отрицательного момента. В какой ситуации на первое место выступает роль поклонника, а не критика? Необходимо ли поклоннику беспокоиться о том, чтобы неосознанно не выступить в качестве источника критики? Наверное, нет; простое заявление типа «У вас такая глубина чувства в ваших таксимах!» одновременно кажется и безвредным и лишенным ролевого элемента: эту фразу легко может произнести восхищенный поклонник с продвинутым знанием танца.
Однако если к мнению присоединяется рекомендация, следует быть очень внимательным по отношению к тому, как говорится фраза: «У вас такие чудесные, милые руки – почему бы вам не поизучать персидский танец, чтобы еще лучше их развить?» - звучит довольно безопасно; но некоторые люди могут прослушать начало предложения и услышать только его концовку о том, что им следует улучшить мастерство движения рук. Так похвала и совет превращаются в критику.
Рассмотрим похожее заявление: «У вас такие превосходные номера с платками – хочется, чтобы вы танцевали их подольше». Воспринимая это предложение, вполне можно не распознать комплимент и истолковать его так: мои танцы с платками предпочтительнее, чем остальные мои номера. Танцовщица, воспринявшая комплимент отрицательно, вероятно, начнет усерднее работать над тем, что, по ее истолкованию, нуждается в доработке. А вероятно, ей просто будет больно, она придет в уныние и выбросит те номера, которые, по ее истолкованию, «не дотягивают» до номеров с платками (хотя, возможно, номера с платками даже хуже прочих). Один случай причинения критикой настоящей боли танцору не компенсирует даже тысяча комплиментов другим исполнителям. Вам всегда стоит помнить о том, какую губительную силу несет с собой критика, если она непрошеная или неправильно понята. И всегда нужно заботиться о понятности и однозначности даже простых комплиментов, а уж критики – тем паче.
Перейдем к другому вопросу: к разнице в восприятии критики и к открытости людей, готовности ее принять. Хотя не вызывает сомнения, что критика в адрес незнакомого человека – дело рискованное, ясно и то, что, становясь учеником, человек тем самым позволяет учителю исправлять и критиковать. Когда ученики пишут сочинение, они представляют свои работы для критики учителю, и это – обыкновенная часть учебного процесса; когда мы учимся у кого-то танцу – на семинаре, в классе, на частных уроках – разве не должны мы ожидать, что учитель будет поправлять и критиковать нас? В идеале – должны и даже должны это поощрять. На деле, однако, люди бывают совершенно разные, у них разное прошлое; на отношение к критике влияет множество факторов. Даже если справедливо допущение, что все танцоры стремятся танцевать лучше, а не только получать похвалы, мы все равно должны учитывать эти факторы, чтобы критика и исправления привели к положительным переменам. Чтобы показать, как сильно прошлое и тип личности влияют на отношение к критике, я расскажу вам о двух танцорах.
У меня есть прекрасная подруга, я называю ее Фрезия. Она красива, аристократична, изящна. Она очень уверенна в себе, у нее есть поддержка в лице семьи и поклонников, и за ее плечами – множество карьерных успехов во многих областях жизни. Она занимается средневосточными танцами, но до того преуспела в других, более строгих и жестоких видах творчества: концертной игре на пианино, балете и фламенко, где беспощадная критика – обычное дело. Фрезия стремится к тому, чтобы ее критиковали, и ей нравится, когда ее критикуют, поскольку она воспринимает критику как исключительно полезное средство для саморазвития. Фрезия использует критику, чтобы постоянно развиваться. Также она умеет отличать настоящую критику от неадекватных или злонамеренных комментариев. Когда Фрезия критикует сама, она делает это искренне и с целью помочь.
У Фрезии есть подруга Глициния. Глициния начинала танцевать в благодушной, теплой среде, и была очень доверчива, но однажды попала туда, где между танцорами существует одна лишь враждебность. Танцоры постоянно критиковали друг друга, чтобы навредить: расстроить человека перед или после шоу, нанести моральную травму, превознести себя перед всеми, вовлечь остальных в дела, за которые их могли уволить. Некоторые в злонамеренности заходили так далеко, что хвалили откровенно плохие костюмы и степы с целью испортить выступление, и критиковали костюмы и степы, которые были хорошими. Однажды даже одна из подруг Глицинии, преуспевшая не так, как она, сделала на занятии комментарий по поводу ее техники. И способность «четко подметить» слабую сторону Глицинии вознесла эту «подругу» в глазах одногруппников на более высокий уровень, чем тот, на котором находилась сама Глициния.
Глициния стала относиться к критике как к средству, при помощи которого унижают и уничтожают, а не помогают, и с тех пор, когда кто-то случайно выступал в ее адрес с комментариями, это был уже вопрос мотивации и характера, и Глициния вспоминала старые раны, и предавалась мыслям о своих танцевальных способностях. У нее, в отличие от Фрезии, не было никакой группы поддержки. Глициния относилась к танцевальному саморазвитию не менее серьезно, чем Фрезия, но ее прошлое вызывало определенные сложности, пока Глициния не поняла, что для того, чтобы использовать полученную критику во благо себе, следует принять такое решение, и тщательно отобрать учителей, с которыми развитие было бы максимально облегчено. Поскольку Глициния испытала на себе, что такое критика, теперь, критикуя других, она делает это аккуратно.
Глициния и Фрезия, в настоящее время ученицы и учительницы танца, представляют противоположности в отношении того, как воспринимать критику. Да, разумеется, принимая роль ученика, человек дает согласие на критику от учителя; но очевидно и то, что один и тот же критический комментарий оказывает на разных танцоров совершенно разное действие. Классы составляются и из фрезий и из глициний, они идут вперемешку. Мы как учителя должны исправлять определенные ошибки. Но как мы должны это делать, чтобы наша критика была полезна и первым и вторым? Будут ли наши методы действенны по отношению сразу ко всем нашим ученикам?
Социальные закладки