Спасибо! Ну тада продолжу!
Бизнес и Музыка
Прошло два месяца с момента съёмок. Соболевым позвонили из Мосфильма: приезжайте писать в студии саундтрек к фильму, высылаем деньги на дорогу переводом… В стране господствовала великая барахолка. Народ как с цепи сорвался – покупал и продавал. Семья решила приобщиться к “купи-продай”. Продав золотые часы деда, и взяв все семейные накопления, Фаина и Георгий уехали в Москву. Прожив в столице неделю, Соболевы записывались на студии утром, а днём пропадали на вещевых рынках, закупая зимнюю обувь, которую поглощали в себя два огромных чемодана, стоящих в гостиничном номере. Обувь, которую покупали Соболевы, была прекрасного качества, но мода ушла вперёд на два года. Классическая ошибка, записанная в скрижалях семьи. По приезду в Иркутск, Фаина стала распихивать во все бутики, знакомым и не очень. В этот период семья сильно нуждалась в деньгах, ведь обувь не скушаешь, а на носу ещё и свадьба Максима и Татьяны.
Второго ноября девяносто пятого года, несмотря на то, что вся семья в очередной раз осталась без работы, плюс закрыли ярмарку, в которой работала Татьяна, состоялось бракосочетание. Танечка влилась в семью Соболевых вместе с маленьким сыном Станиславом, ребёнком от первого брака. Мальчик очень часто приходил вместе с мамой в ресторан, где работали Соболевы. И когда в один из вечеров, Татьяна сказала что Максим сегодня вечером после работы едет вместе с ними домой, Стас обрадовался и на весь ресторан закричал: “Вот здорово, возьмём в ларьке всякой хреновины и устроим пир на полночи…”
Оба чемодана с обувью стояли в спальне в ново-ленинской квартире Соболевых. Из восьмидесяти пар было продано двадцать. Морозным декабрьским утром Фаине пришла гениальная идея…Барахолка в предместье Рабочее была самая огромная в городе. Там можно было найти не только любую тряпку или запчасти для любого прибора, но и встретить кого-нибудь из знакомых, впрочем Соболевы о знакомых в этот момент и не думали, главное – барахолка! Гоша остался сидеть в машине, а Фая, повесив на шею три пары мужских ботинок, взяв в руки женские сапоги, ринулась в бой. После получасового поединка с неугомонной толпой, которая пребывала в постоянном движении, Фаина сдалась стихии и стояла, опустив руки с сапогами. Как раз в этот момент и произошло второе чудо барахолки – встреча со знакомыми. Кто-то толкнул в спину, пробиваясь сквозь толпу, Фая решила нагрубить за отоптанные ноги. Повернувшись, она встретилась взглядом с Симоном, завсегдатаем ресторанов. Мужчина, работая руками и ногами, как будто находясь в воде, быстро проплыл, мельком посмотрев на ругающуюся женщину. Через три нырка, на выдохе он вошел в ступор и развернулся: “Фаечка, это ты? А я думаю, кому принадлежит этот знакомый, красивый голос?..” на что Фаина отреагировала с помутнённым от холода, но ещё трезвым от боли в ногах разумом: “…Твою мать… Купи жене сапоги!!! (Как зомби протягивая руки с сапогами в сторону Симона) …Совсем недорого…”На что Симон, вжавши голову в плечи, буркнув что-то типа “Спасибо”, поменял стиль на “брасс” и стал грести к выходу…
Стоя в гордом одиночестве посреди многолюдной барахолки, Фаина ещё не раз здоровалась со знакомыми, которые, как назло, выскакивали будто чертики из табакерки, каждые три минуты… В машину к Георгию садилась уже не та воинственная женщина вамп! Это была замерзшая, потерянная и слегка растоптанная снующей толпой неудавшаяся бизнесменша.
Седьмого ноября, возвращаясь домой на Синюшину гору, где жила семья Максима, по ночной хомутовской дороге новая “шестёрка” Георгия попала в ДТП... Георгий издалека заметил бегущих галопом лошадей по всей дороге, они показались отрядом диверсантов в противогазах. Машина остановилась, но лошади неслись, сметая придорожные кусты в дикой агонии. Буквально за пять секунд машина оказалась в середине лошадиного смерча. Одна из лошадей, встав на дыбы, вскочила на капот машины и, перепрыгнув ее, умчалась прочь. Второй, последовавшей за ней, повезло меньше – бегущие за ней, толкнули её на машину. Перекувырнувшись на помятом капоте, она вскочила на крышу умолкшей “шестёрки” и ринулась в ночь с ужасающим ржанием. Сквозь разбитое стекло ошеломленные путники увидели промчавшегося тенью, кое-как державшегося в седле, пьяного пастуха, который даже не удосужился остановиться, наоборот, подгонявшего последних лошадей. Максим потерял сознание от удара лошади о крышу. За какие-то секунды жизнь семьи оказалась во власти неуправляемой толпы испуганных животных.
К счастью, всё обошлось одним сотрясением мозга, тремя царапинами на двух лбах и десятью парами зловещих московских сапог для восстановления машины. На этой диссонансной ноте с семейным бизнесом было покончено раз и навсегда. С этого момента музыка для всей семьи стала единственным доходом и расходом. Чтобы держаться на хорошем музыкальном уровне, постоянно приходилось приобретать дорогие профессиональные инструменты. Если акустические инструменты и выдерживали конкуренцию, то электроника нуждалась в постоянном обновлении.
http://content.foto.mail.ru/mail/gs2006/1/i-277.jpg
Картинок больше нет, эта последняя!
Добавлено через 28 часов 17 минут
Интурист
Четырехлетняя работа в ресторане “Омулёвая бочка” проходила с переменным успехом. Ресторан находился в гостинице “Байкал”, что была расположена в живописном месте на берегу прекрасного и величественного озера Сибири. Коллектив ресторана принял нововведение дирекции с неопределённым восторгом, который у каждого был свой. У официантов в начале вечера вырастали крылья и, порхая под танцевальные ритмы группы музыкантов, они обслуживали клиентов. Но к двенадцати часам, как в сказке про Золушку, они превращались в грузные тыквы, злобно смотрящие на сцену. И не приведи Господь, чтобы музыканты остались играть за чаевые после полуночи!!! Тут происходила настоящая война, тушился свет во всём ресторане, у сцены внезапно оказывалась посудомойщица, кричавшая каркающим голосом, что у неё не хватает денег на сигареты. Уборщица стояла насмерть возле рубильника, а оставшаяся публика в замешательстве покидала стены ресторана. Самые стойкие посетители, осознав, что театрализованное представление рассчитано на вымогание денег, затыкали рот всему персоналу купюрами, и продолжали гудёж в кабаке.
Всё чаще Фаина стала жаловаться на опухоль на ноге. В девяносто четвёртом году она и Георгий попали в аварию. В машину въехал экскаватор “Белорусь”. Тогда на родителей жалко было смотреть, не говоря уже о машине, которая из шестёрки превратилась в кабриолет с открытым верхом. Фаина легла на операцию, а Георгий и Макс работали без неё две недели, пока Фаине не разрешили двигаться.
В январе девяносто восьмого у генерального директора всего гостиничного комплекса Интуриста был день рождения. Банкет проходил в “Омулёвой бочке”. Фаина сбежала из больницы со швами на ноге. Собрался Свет и Тьма всего Интуриста. Чардаш Витторо Монти, исполненный Фаиной, потряс генерального настолько, что он вскочил со своего места и поцеловал руку скрипачке, потом в замешательстве от своего поступка сел на место. Когда ему кто-то сказал, что Фаина ради его торжества сбежала из больницы, он произнёс: “Если они сейчас сыграют Сертаки – я их возьму с собой в Грецию в Афины на презентацию русской кухни…” Подбежавшая к Соболевым секретарша с загадочной улыбкой спросила: “Не играют ли Соболевы греческие мелодии…?” Ух, как все гости отплясывали под стаккато скрипки и гитары…
Тринадцатого марта… тринадцатая по счету… в полнолуние… в семь сорок утра у семьи Соболевых появилось прибавление в виде очаровательной, рыжеволосой и синеглазой малютки Сонечки. Когда поздно вечером у Татьяны начались схватки, Максим позвонил приятелю Валере, который жил в соседнем доме, чтобы он увёз их в роддом. В легковой машине было тесно – Валера, трое его друзей и Максим с Татьяной. По дороге в Юбилейный, где располагалась больница, была рассказана целая уйма анекдотов и басен в основном неунывающей Татьяной, в промежутках между схватками. Несясь по ночному городу, машина каждые сто метров взрывалась от хохота…
Четырнадцатого марта семейное трио Соболевых уехало на гастроли в Грецию. Скрипку Фаины пришлось оставить в хранилище аэропорта Москвы, так как на таможне её посчитали очень дорогим инструментом, не подлежащим вывозу из страны. Всю группу из Интуриста поселили в трёх-звёздном отеле “Achilles”, расположенном в самом центре Афин. В четыре часа дня подали обед: салат из овощей, рыбное и мясное ассорти, мясной стек, свежевыжатые соки, четыре вида маслин и возле каждой персоны два графина вина (белое – полусладкое и красное сухое). Вино пришлось всем по вкусу – пили даже заядлые трезвенники, халява же! Вечером был концерт приглашенных греческих музыкантов. Два виртуоза скрипача и полуглухой аккомпаниатор-пианист, которому один из скрипачей постоянно кричал: “Вацек! “Ла” минор!!! Вацек concentrando – “Ла” минор!!! (ит. Concentrando – сосредоточься)”…
Утро первого весеннего дня в Афинах началось с двух графинов – после вчерашнего.… В гостинице шел аврал – все готовились к встрече с прессой: иркутские повара шумели кастрюлями в горячем цехе, бармены выставляли спиртную продукцию на сервированные столы, музыканты (Соболевы) устанавливали и отстраивали аппаратуру. Фаине принесли скрипку самого мастера Гварнери. Инструмент был в великолепнейшем состоянии. Прикрепив датчик на скрипку (с разрешения хозяина инструмента) для озвучивания в колонки, Фаина потерялась в сочном и певучем звуке, постепенно привыкая к немного неудобной колодке, из-за которой смычек, порой, одновременно цеплял три струны… Это был незабываемый вечер – скрипка Гварнери, греческая пресса с восторгом встретившая всё “русское”, аплодировавшая стоя и кричавшая “бис” музыкантам из далёкой Сибири. Утром следующего дня, все газеты Афин приветствовали “Русских гостей”! Следующий банкет должен был проходить для местных бизнесменов, занимающихся гостиничным бизнесом. В этот вечер семье Соболевых поступило три предложения от разных фешенебельных отелей с целью работы на период “отопительного” сезона.
Для проведения этих двух банкетов были привезены продукты, которых не было на прилавках в Афинах: байкальский омуль, сиг, кедровое масло, русская фирменная водка и многое другое. А так как вся рыба оказалась с икрой, наши и без того обильные завтраки превратились в шик…, у меня даже где-то сохранилась фотография, где мы держим каждый по миске полной икры в одной руке и столовой ложкой в другой.
За полторы недели проживания, нашей группой в числе двадцати восьми человек, было выпито двадцать шесть десятилитровых ведер греческого вина, сорок бутылок коньяка “Метаксы” и несметное количество пива и кока-колы. Кроме двух дней посвященных банкетам, все остальные проходили в экскурсиях по дорогим гостиницам, расположенным на своих островах, беготне по магазинам и скупке маленьких презентов для ждущих дома родственников.
В один из таких суматошно праздных дней, семья Соболевых направила свои стопы в сторону величественного Акрополя. Больше всего поразил размах сего строения. Огромный амфитеатр, где до сих пор выступают мировые звёзды оперы, а также само расположение постройки. Поднявшись на плато, где расположен Акрополь, открывается вид на весь город. Афины как на ладони…
Взяв маленький, белый мраморный камешек у себя под ногами, Максим положил его в сумку с видеокамерой. Вечером же, он похвастался об этом одному знакомому греческому аборигену, на что тот, улыбнувшись, объяснил: “…Их туда каждую ночь завозят на огромных грузовиках, ты мог с таким же успехом взять и камень с побережья…”
Гуляя по узким городским улочкам, больше всего поражала автомобильная и мотоциклетная насыщенность. В переулках шириной в четыре метра разъезжались роллс-ройсы и линкольны, народ ходил почти по стенке, а между машинами юрко проскакивали мотоциклисты. Из-за этой напасти в Афинах было установлено правило: по четным дням должны ездить машины, у которых номер заканчивается на четное число, а по нечетным машины с нечетными числами. И всё бы было понятно и прекрасно, если бы не интересный факт – на каждой третьей улице стоял небольшой ларек, в котором продавались автомобильные номера!
Возвращение в холодный Иркутск было омрачено сменой власти во всём Интуристе. Все лучезарные планы, которые были построены прежним генеральным директором, накрылись греческим медным тазом. Проработав в Интуристе на Байкале четыре с небольшим года, Соболевы были свидетелями нескольких смен хозяев, которые никак не отразились ни на заработках, ни на жизни семьи музыкантов. В очередную смену Соболевых просто не пригласили…
В течение долгих лет, еще не раз, сцена байкальского Интуриста резонировала от Соболевских колонок, подпевая гулким эхом гитарным рифам и виртуозным скрипичным пассажам на банкетах забытых временем людей.